Хайнц Эрхард

 

 

Имя этого человека в Германии является синонимом юмора. Его стихи и шутки прочно вошли в немецкий язык и воспринимаются уже как народные. Многочисленные фильмы сохранили для нас его образ: невысокий толстячок с очками в роговой оправе. Имя этому человеку – Хайнц Эрахрд. Более 40 лет он был «послом хорошего настроения» в послевоенной Германии, но мало кто знает, что родился он в Риге и, кроме своего родного немецкого языка, владел ещё русским и латышскими языками.

 

Сам Эрхард утверждал, что родился дважды: 9 февраля по старому (русскому) и 20 февраля по новому (немецкому) стилю. Случилось это знаменательное событие в 1909 году. Его родной город Ригу населяли тогда потомки суровых тевтонских рыцарей. Здесь чтили старинные традиции, пели старинные песни и рассказывали седые легенды. Эта атмосфера повлияла на Эрхарда, и позднее он не раз вспоминал услышанные в детстве поговорки.

 

 

Однако жизнь Эрхарда началась в не очень благостной обстановке. Его родители капельмейстер Густль Эрхард и дочь продавца нот Алиса Нельднер разошлись вскоре после его рождения. Своё детство он провёл большей частью у родителей матери Пауля и Генриетты Нельднер. Мать жила в основном в Петрограде, а отец руководил своими оркестрами в Германии. Позднее Хайнц вспоминал, как бабушка всё время вязала, пока он в сопровождении своей няни гулял по парку их городской виллы на бульваре Тодлебена или небольшой усадьбы Буллю, которая принадлежала его второму рижскому дедушке Якобу Эрхарду, временному рижскому бургомистру.

 

 

Изредка его «похищали» родители. В основном для того, чтобы представить сыну свои всё новые и новые половинки. Позднее Эрхард писал: «Мне повезло, постепенно оказалось, что у меня было по меньшей мере три матери и столько же отцов. Мои родители женились и разводились, а их бывшие в свою очередь, женились вновь. Таким образом, всего у меня было одиннадцать дедушек и десять бабушек. Все мои мамы и папы, а также и их родители, прекрасно знали друг друга, постоянно общались и окончательно меня избаловали».

 

 

Весной 1916 года мать решила, что маленький Хайнц будет жить с ней в Петербурге. Однако переезд оказался недолгим – начались революционные беспорядки и уже осенью того же года мальчик вернулся с матерью в Ригу. Здесь он впервые пошёл в школу. Но уже через три года родственные чувства проснулись у отца мальчика Густля Эрхарда и он забрал Хайнца в Германию. Постоянного места жительства у непрерывно гастролирующего капельмейстера не было. Он жил то в Ганновере, то в Оснабрюке. Здесь он пережил не самые лучшие годы: страну преследовала инфляция и послевоенная апатия. В Германии Хайнц был чужим: его выдавал акцент, ведь прибалтийские немцы говорили на своём особом диалекте, где причудливо сплелись немецкий, латышский и русский. Тем временем жизнь в Риге постепенно налаживалась. Закончилась война, Латвия получила независимость. Здесь вновь начала восстанавливаться жизнь немецкой общины и стремительно развивалась латышская культура. К тому же Рига носила неофициальный титул «северный Париж». В 1924 году Хайнц Эрхард возвращается в семью своей матери.

 

Здесь следует немного рассказать о семье Нельднер. Её глава Пауль Нельднер был владельцем большого музыкального магазина в доме номер два на бульваре Аспазияс (тогда Театральном). Пауль Нельднер открыл свой магазин в 1881 году и продавал различные музыкальные произведения по всей России. В его магазине также выступали различные гастролирующие в то время знаменитости. Здесь бывали Карузо и Рубинштейн. В магазине продавались билеты на их концерты и на другие музыкальные представления. При магазине действовала небольшая типография, где печатали ноты и другие музыкальные произведения. Сочинения Язепа Витола вышли впервые именно в издательстве П. Нельднера. Здесь также был магазин музыкальных инструментов.

 

 

Пауль Нельднер надеялся, что молодой Хайнц со временем возьмёт управление магазином в свои руки. Он даже отослал его в Лейпциг, где Хайнц работал в качестве волонтёра в музыкальном магазине, где в 1870-х годах начинал сам Пауль Нельднер. Однако, несмотря на все усилия, Хайнц остался равнодушен к бизнесу, и Пауль Нельднер был вынужден назначить своего давнего делового партнёра управляющим магазина. В 1929 году Пауля Нельднера не стало. Его магазин перешёл к Алисе Нельднер, матери Хайнца, и её третьему мужу. У Хайнца отношения с отчимом не ладились, и он всё более отдалялся от дел торговли.

 

 

Ещё в Лейпциге двадцатилетний Хайнц окунулся в увлекательный мир общественной жизни и по возвращении в Ригу, он нашёл себе новый круг общения. Он влился в бурную общественную жизнь прибалтийских немцев, которая протекала в рижских кафе. В Риге в то время было два знаменитых кафе – Отто Шварц и Кафе Райнер. Была даже такая шутка: Bei Reiner ist der Kaffee schwarz, doch bei Schwarz ist er reiner (У Райнера кофе чёрный (по нем. «шварц»), а у Шварца он чистый (по нем. «райн»)). Здесь и встречались представители немецкой интеллигенции.

 

 В Риге Эрхард начал выступать с небольшими юмористическими рассказами и куплетами, которые были весьма популярны среди прибалтийских немцев. В свой первый раз он выступал в здании Рижского дамского общества на сцене немецкого любительского театра, затем в зале Рижского ремесленного общества. А к 1931 году он уже был «гвоздём» программы и на периферии. В Бад Бальдон (Балдоне) и Тукумсе теперь его анонсируют как лучшего юмориста Риги. Однако поначалу Хайнц не воспринимал это занятие всерьёз. Он сочинял музыкальные композиции и мечтал о карьере композитора. До наших дней сохранилось множество его работ, в том числе и замечательный фокстрот «Рига» – посвящение родному городу Эрхарда.

 

 

В 1930-е годы Эрхард начал участвовать в постановках немецкого театра. Он сам сочиняет музыку для своего первого спектакля и на премьере оркестром дирижировал не кто иной, как случайно оказавшийся в Риге Густль Эрхард, отец Хайнца. Спектакль имел оглушительный успех, и Хайнц Эрхард стал постоянным актёром немецкой труппы в Риге. Окрылённый успехом в Риге Эрхард отправляется в Берлин, но там его ждала неудача – никто его талантами не заинтересовался, и ему ничего не оставалось как вернуться в Ригу. Здесь он продолжил работу в магазине матери и отчима. Здесь он зарабатывал совсем немного. Мать часто говорила ему, что когда-нибудь он опозорит семью своими выходками.

 

В 1934 году после государственного переворота Ульманиса положение прибалтийских немцев в Латвии значительно ухудшилось. Община лишилась своей гимназии в здании Рижского коммерческого училища (теперь Академия художеств), Домскую церковь также передали латышской общине. Всё больше немцев уезжали в Германию, но те, кто оставались, продолжали жить своей привычной жизнью. Вот и Хайнц Эрхард продолжал свои выступления: праздник в зале Ремесленного общества, в морском павильоне в Майори, в «Альгамбре» или в здании общества «Ресурс» – всюду, где собирались прибалтийские немцы на праздник, Хайнц Эрхард был гвоздём программы.

 

В 30-х годах Хайнц был как раз в том возрасте, когда пора бы задуматься о женитьбе. В Риге это было несколько проблематично. Вот, как вспоминал это сам Эрхард: «На моей родине дела обстояли плохо! Я никак не мог пойти с девушкой в кино, в кафе или на танцы. Меня тут же записывали в женихи! Чтобы удачно пристроить свою дочь, рижане зачастую приглашали к себе таких, как я, холостяков к себе на чай. Поскольку таковых было множество, то каждый день на очереди был новый дом. В остальном же молодёжь могла встречаться на балах: студенческих, театральных, частных. И всегда только под присмотром».

 

Хайнц исправно посещал все балы и визитировал в лучших домах немецкоговорящей Риги, но подходящей для себя девушки он там так и не нашёл. И тут в его судьбу вмешался простой рижский лифт. Хайнц зашёл в дом на улице Элизабетес и оказался в одном лифте с прелестной девушкой в огромной шляпе. Они оба были на первом этаже, и Хайнц спросил: «Вам тоже наверх?». Девушка, несколько растерявшись, ответила «Да». Раньше лифты в Риге ездили медленно, и у Хайнца было достаточно времени, чтобы узнать, что девушку звали Джильда Занетти, что она дочь бывшего итальянского консула в Петербурге и живёт теперь с уже овдовевшей матерью и сёстрами в Риге.

 

 

Джильда и Хайнц после этого ещё много раз встречались – немецкоязычное общество в Риге было не таким уж обширным. Джильда выросла в Санкт-Петербурге, хотя её семья была родом из Италии. Дома Джильда разговаривала только по-русски. Хайнц сносно говорил по-русски, но ему лучше удавался латышский, а вот Джильда по-латышски говорила очень плохо. Так что молодые люди прекрасно дополняли друг друга.

 

 

Но, то, что она и есть та самая, Хайнц понял после того, как она пришла на его концерт в кабаре «Альгамбра». Здесь часто собирались представители немецкой общины Риги, чтобы потанцевать и послушать модную музыку. По словам самого Эрхарда, «Джильда была одной из немногих, кто не жаловалась, когда во время танцев я больше стоял на её ногах, чем на своих». Так что весной 1934 года в рижском лифте начался общий путь Джильды и Хайнца, который продлился целых 46 лет, вплоть до смерти Эрхарда.

 

Молодая семья поселилась в том самом доме, где они встретились – на улице Элизабетес, в квартире матери Джильды. Денег постоянно не хватало, и она была вынуждена сдавать часть своей огромной квартиры. Теперь у неё поселились ещё и молодожёны. Но мать Джильды была прозорливой женщиной и впоследствии, в эмиграции, уже она жила в доме дочери. Хайнц продолжал работать в магазине матери и выступать, правда, его выступления редко приносили больше чем ужин в том клубе или ресторане, где он выступал и небольшие чаевые, а Джильда продолжала работу помощницы в зубоврачебном кабинете. В июне 1936 года в семье появилась маленькая дочка Гирт. Вскоре Джильда поняла, что так дальше жить нельзя. В 1936-1937 годах Эрхард снова пишет музыку для театрального представления и имеет успех. Джильда понимала, насколько важна творческая профессия её мужу, а в Риге, где немецкая диаспора таяла на глазах, у немецких музыкантов и «энтерпренёров» не было будущего. Он не успевал подготовить новые номера, как его старые были уже всем известны.

 

 

В 1938 году Эрхард уезжает в Гданьск, а потом в Берлин и находит там работу. Всё, что ему удаётся заработать, он высылает жене и дочери в Ригу. В Берлине карьера Хайнца пошла в гору – его талант актёра разговорного жанра и композитора в этот раз был оценен по достоинству. Начались гастроли по Германии: Магдебург, Лейпциг, Дрезден – и всюду успех. Когда Эрхард в конце 1938 года приехал к семье в Ригу на Рождество, то немецкие газеты встречали его как «возлюбленного сына Риги, известного виртуоза разговорного жанра». Во второй день Рождества Эрхард с успехом выступил в здании Рижского немецкого общества. Немецкие газеты поспешили объявить о скорых гастролях Эрхарда в Риге, но это был один из последних визитов артиста в Ригу.

 

В 1939 году Хайнц перевёз в Берлин Джильду, здесь она должна была подыскать им новую квартиру. Гирт осталась с бабушкой в Риге, но после подписания Пакта Молотова-Риббентропа им пришлось покинуть город. Так 4 ноября 1939 года оборвалась последняя ниточка, связывавшая Эрхарда и Ригу.

 

В 1943 году Хайнц Эрхард в последний раз посетил родной города. Ещё в 1941 году не умеющего плавать и страшно близорукого Эрхарда призвали в армию на флот. И в составе сил вермахта он снова попал в Ригу. Отсюда он напишет жене: «Не плачь о нашей Риге. Нашей Риги уже больше нет...».

 

 

После войны Эрхарда ждала блестящая карьера. В разрушенной войной Германии его весёлый простой и понятный юмор пришёлся как нельзя кстати. Он стал не только мастером разговорного жанра, но и написал множество стихотворений, многие из которых разобрали на цитаты. Он является автором десяти книг и множества музыкальных произведений. Он также снялся в 41 фильме и многочисленных телевизионных передачах, выступал в театре. Последние дни Эрхарда прошли в Гамбурге, где он и умер 5 июля 1979 года.

 

 

Удивительный и жизнерадостный юмор Эрхарда до сих пор по достоинству ценят немцы. Чего только стоят небольшая «Сценка на Г», где каждое слово начинается на букву «Г» и искромётное стихотворение на тему «Почему скисли лимоны»:

 

«Я должен сразу подчеркнуть,

Давно лимоны изменили суть.

То было много лет назад

Лимоны были сладкими, как мармелад.

 

И вот они постановили: «Мы отныне

Хотим быть крупными, как дыни.

И жёлтый цвет такой ужасный,

Нам лучше синий или ,может, красный!»

 

Услышал Бог их рассужденья

И молвил: «Ничего не выйдет, к сожаленью.

Останетесь, как есть! Отбросьте эти мысли!»

И вот тогда лимоны скисли...»

 

Юмор Эрхарда строится на игре слов и их значений. Что интересно, именно так любили шутить прибалтийские немцы, которые с рожденья слышали наряду со своей родной немецкой речью ещё русский и латышский языки и всегда ценили шутки, построенные на похожести слов. Вспомнить, хотя бы ту поговорку о кафе Шварца и Райнера. И пусть эти заведения исчезли, как и многое другое из «Риги Хайнца и Джильды Эрхард», но дома, помнящие жизнь немецкой общины и мелодия лёгкого фокстрота «Рига», хранят память о тех славных временах и весёлом рижанине Хайнце Эрхарде...

 

 

SmartResponder.ru Ваш e-mail: * Ваше имя: *